By Belkorpus «Действительно, прямо сейчас формируется какой-то новый миропорядок. В любом случае мировой порядок всегда развивается и развивался с даты окончания Второй мировой войны. Мы подошли к концу одной эры, мы подошли к началу другой. И у нас есть возможности повлиять на то, как этот новый порядок, как эта новая эра будет выглядеть. И мы можем изменить, как-то адаптировать существующие институты, основы уходящей эры и взять с собой самые ценные принципы в следующую эру»,— пояснил господин Салливан.
“В регионах, таких как Ближний Восток, где существуют глубокие и мучительные вызовы, я слышу практически от каждой страны, что они хотят, чтобы мы присутствовали, чтобы мы были “за столом”, они хотят, чтобы мы играли ведущую роль”, – заявил Блинкен…
Рассказываю:
1. Мы вошли в “эпоху войн”.
2. “Эпоха войн” – это обязательный этап разрушения действующей модели международных отношений и создание иной модели международных сдержек и противовесов.
3. “Эпоха войн” опирается на прежние коалиционные военно-политические блоки, при этом по её окончанию происходит метаморфоза международной модели безопасности: создание иной цепи союзов.
4. Побеждает в “эпохе войн” тот, кто лично в неё не вовлекается, а полностью действует через прокси-режимы и/или союзников. Все войны должны пройти на “чужой территории”.
5. Предотвратить эпоху войн невозможно, поскольку модель безопасности ООН себя исчерпала. Война закончится установлением новой модели безопасности.
6. Новая “модель” должна быть инклюзивной – с более широким привлечением Глобального Юга.
7. Победитель в любом случае даст себе право “вето” – в той либо иной форме.
8. Проигрывает тот, кто первый моргнет. Поскольку и у КНР, и у США достаточно ресурсов для продолжительной прокси войны, а прямую войну обе страны попытаются избежать, готовность “капитулировать” под любым видом (как Франция из Нигера, например) будет означать кратное падение “воли”, что приведет к каскадному падению одного из претендентов на глобальный “полюс”.
9. Модель биполярного мира сменится моделью квадриполярного мира – с КНР и США как “гарантов” при относительной автономии Глобального Юга и “религиозных автократий”. Последние будут перетекать из одной зоны влияния в другую, лавируя между интересами сторон, тем самым становясь “субъектами примыкания”.
10. “Администрация войны” на данный момент находится во всех предполагаемых “полюсах”. Исключением является “администрация мира” Байдена, а также “администрация изоляционизма” Трампа. Обе модели – “контроль рисков” и “стена важнее миропорядка” – не подходят под условия “эпохи войн”. “Слабое поколение” в “сложное время” при политическом кризисе ведёт к рискам для международной стабильности.
11. Нас ждёт “глобальная война”, однако главным отличием от всех предыдущих глобальных войн станет “европейский мир”: страны, отсеченные от РФ экономическими и военными союзами, практически впервые выступят в коалиции, чего ни при одном прежнем этапе “разворота доски” не наблюдалось. Это означает, что пространство ЕС и США (плюс нейтральные государства в теле союзов) становятся монолитом. Это, в свою очередь, означает, что война смещается на Восток, а также на Юг. Конец – Север (Арктика): Штаты уже “расширяют шельф”.
12. Война не в интеллектуальном центре (Европа), а в ресурсном определяет и иной характер войны – бесценностный. Борьба будет вестись за ресурсы руками идеологии. Как таковая идеологическая модель угаснет. КНР не предлагает своего культурного кода, поэтому упрощённо модель будет выглядеть как борьба диктатур против демократий с соответствующим ростом авторитаризма среди союзников Пекина. Но “демократии” и “диктатуры” в этом смысле выступают не как ценностные/идеологические (контр)институты, а как модели управления.
13. КНР должен в этой системе бить коллективным прокси, имея возможность играть в поле религиозного терроризма Востока. Поэтому вероятно будут запущены (почти) одновременно войны Северной Кореи, Ирана и террористических группировок в момент политической слабости США. Лучшего “окна” не будет: восточный блок не намерен его пропускать.