Любопытно, что еще в конце мая премьер-министр Польши Дональд Туск, наоборот, допускал возможность открытия погранперехода Бобровники – Берестовица. Его закрытие произошло в феврале 2023-го после того, как Гродненский областной суд приговорил журналиста, представителя польского национального меньшинства Анджея Почобута к 8 годам колонии.

По этой причине заявление Туска о возможном разблокировании Бобровников читалось как приглашение беларусской стороне проявить встречную добрую волю, ну или как свидетельство некоторого прогресса в судьбе Почобута. 

Но что-то пошло не так: несколько инцидентов с нападением на польских пограничников, один из которых со смертельным исходом, обратили процесс вспять – к новым ограничениям на границе и неопределенности.

Возможно заявление Туска не было воспринято в Минске как предложение к началу деэскалации. Примерно так, как это происходит с публичными реверансами Лукашенко в сторону Запада и Польши, которые он время от времени делает: их не воспринимают всерьез ни в Варшаве, ни в Брюсселе, особенно на фоне регулярного расхождения слов с делами. 

В условиях такой конфронтации в принципе сложно сделать первый шаг так, чтобы не выглядеть сдавшимся, и не приходится особо рассчитывать на правильное считывание посылаемых сигналов.

Хотя история знавала куда менее четкие сигналы, за которыми стояло реальное желание радикальной перезагрузки отношений. 

Одним из примеров являются СССР и Германия времен Сталина и Гитлера, когда взаимодействие между странами внезапно наладились настолько, что дошло до раздела сфер влияния. А произошло это так: в речи Сталина на XVIII съезде КПСС германский МИД уловил желание улучшить советско-германские отношения во фразе о том, что СССР “не намерен таскать каштаны из огня для капиталистических держав”. 

Позднее в Москве, когда уже готовились для подписания чистовые экземпляры пакта “Молотова-Риббентропа”, министр иностранных дел Иоахим Риббентроп, беседуя со Сталиным, вспомнил эту фразу, рассказав, что она была воспринята в Берлине как намек, что СССР считает возможным и желательным достигнуть лучших отношений с Германией. Сталин отреагировал лаконичной репликой, что таково было намерение (воспоминания Иоахима фон Риббентропа “Между Лондоном и Москвой”).

Возможно, все дело в том, что в этой истории адресат хотел услышать сигнал и поэтому цеплялся за любой, а в нашем случае такого интереса пока нет.

Как бы там ни было, открытие погранпереходов заботит в Беларуси многократно больше граждан и бизнес, чем власти, которые интересует совсем другое. Вероятно еще и поэтому упомянутое заявление Туска во Дворце независимости в Минске могли пропустить мимо ушей. 

В любом случае миграционный кризис может разрешить только возобновление сотрудничества в этой специфической сфере. Это возобновление невозможно без восстановления диалога. Если не обставлять начало такого диалога политическими требованиями, то путь к нему может оказаться коротким. Хотя для одной из сторон сама переговорная опция уже серьезная уступка.    

Нет уверенности, что Минск управляет мигрантами как джойстиком, но власти в состоянии остановить кризис почти также, как выдернуть шнур из сети.

Возможно все стало несколько сложнее. Ведь кран, регулирующий экспорт мигрантов на Запад, переехал в Россию, а там деэскалация беларусско-польского противостояния на границе может не вызвать энтузиазма. Однако это уже головная боль Минска, а не Варшавы.