By Belkorpus Подобный дрейф островного государства особенно болезненно воспринимается в Вашингтоне.
В новую торговую зону входит также и Южная Корея.
Дрейф Сеула к новому интеграционному ядру, которое активировалось в Пекине, также неприятный сюрприз для Белого дома.
Уникальным событием можно назвать и вхождение в новый интеграционный проект Австралии и Новой Зеландии.
ВРЭП становится крупнейшим мегакластером мировой экономики с населением в 2,2 млрд человек, почти третью мировой торговли и кумулятивным ВВП в $30 трлн, что уже сопоставимо с USMCA и ЕС, не говоря уже о сравнении с МЕРКОСУР.
Еще больший разрыв проявляется при оценке диспаритета по численности населения и темпам экономического роста.
Во ВРЭП сосредоточено 2,2 млрд человек, это больше, чем во всех указанных выше конкурирующих мегакластерах вместе взятых.
Темпы роста ВВП в большинстве стран ВРЭП находятся на уровне свыше 4%, то есть примерно в два раза опережают конкурентов.
Также рассмотрим взаимную торговлю внутри глобальных кластеров.
Итак, по уровню взаимной торговли ВРЭП (42% торгового оборота приходится на страны-участницы, остальное — отношения с внешним миром) пока уступает ЕС (62%) и USMCA (50%), но существенно опережает МЕРКОСУР (19%).
То, что стартовый показатель взаимного торгового проникновения между участниками ВРЭП изначально высок, лишь усиливает живучесть и перспективность нового союза.
Набор стран ВРЭП также представляет собой уникальный пазл возможностей.
Япония испытывает классическую ловушку ликвидности, когда вследствие длительного периода дефляции инвестировать в национальные активы невыгодно, а избыток ликвидности грозит появлением финансовых пузырей.
Именно по этой причине 60% японских инвестиций идут в страны АСЕАН, а 20% — в Китай.
ЗСТ упрощает движение товаров, услуг и инвестиций, снимая заградительные пошлины и тарифы.
Государства будут пользоваться общим сертификатом происхождения потребительских товаров.
Это выгодно для таких стран, как Камбоджа, Мьянма и Лаос, которые активно используют фактор дешевой рабочей силы, особенно в легкой промышленности.
Теперь сюда активно пойдут внешние инвестиции в создание новых производств.
Вьетнам, Индонезия и Таиланд получат мощный импульс для развития национального промышленного ядра, особенно машиностроения и электроники.
Усилится трансферт инноваций из Сингапура, Японии и Южной Кореи.
Австралия найдет устойчивые рынки сбыта для своего рудного сырья и экспорта СПГ, а также финансовых услуг.
Наименьшую выгоду получат Филиппины, так как эта страна не успела создать предпосылки для промышленного роста и уступает конкурентам по дешевизне рабочей силы.
Ее бонус – более дешевые импортные товары.
Главное интеграционное ядро – это Китай, как в части инвестиций, так и освоения рынков сбыта своей продукции.
Доминирование Китая вызывает опасение Японии, которая не оставляет намерений втянуть в союз Индию как некий глобальный балансир.
На данный момент интеграционное движение в зависимости от опций поставлено на разноскоростной режим: на первом этапе произойдет либерализация движения товаров и услуг; на втором – инвестиций; затем придет череда цифровой экономики и интеллектуальных прав.
Пока не решены вопросы равных стандартов по условиям наемного труда и выпуска “зеленой” продукции.
За скобки соглашения вынесены вопросы госзакупок и продукции сельского хозяйства, так как каждая страна здесь защищает свои национальные интересы.
Таким образом, архитектоника будущей модели глобальной экономики по мере угасания лидерства США бесповоротно смещается в Азию, а на смену атлантизму приходит Пасифия.