Андрей Санников
В их возрасте я играл в
“войнушку”. Во дворе за сараями. Иногда на стройке.
“Русские” и “немцы”.
За немцев никто не хотел, поэтому чаще всего они были воображаемыми.
Фашисты.
Эти пацаны войну видели.
Омерзительную, не компьютерную.
Четыре поколения спустя, после той, “последней”.
“Воздушная тревога – это очень страшно”, – сказал один из них. Второй отвернулся, чтобы никто не видел слез.
Их мамы увезли их из войны.
Папы на войне остались. Кто-то навсегда.
А фашисты теперь русские.
Для многих поколений.
@narodnaya_hramada
В их возрасте я играл в
“войнушку”. Во дворе за сараями. Иногда на стройке.
“Русские” и “немцы”.
За немцев никто не хотел, поэтому чаще всего они были воображаемыми.
Фашисты.
Эти пацаны войну видели.
Омерзительную, не компьютерную.
Четыре поколения спустя, после той, “последней”.
“Воздушная тревога – это очень страшно”, – сказал один из них. Второй отвернулся, чтобы никто не видел слез.
Их мамы увезли их из войны.
Папы на войне остались. Кто-то навсегда.
А фашисты теперь русские.
Для многих поколений.
@narodnaya_hramada