By Belkorpus Сможет ли США его остановить?
На самом деле, расширение зоны геополитического влияния Китая идет по экспоненте.
Поражение проамериканских политических элит во Вьетнаме, прокитайский курс Камбоджи.
Индокитай медленно, но уверенно дрейфует в сторону Поднебесной.
Африка уже давно в сфере китайской модели расширения “Человечество общей судьбы”: Зимбабве, Эфиопия и многие другие страны.
Китай уже в Латинской Америке: к Бразилии добавляется Мексика. Пока чудом ушла Аргентина в результате псевдолиберальной избирательной технологии Милея, но это пока.
Китай в Мьянме, Афганистане, Центральной Азии, Иране, Пакистане, Турции.
Особенно интересен пример двух стран: Пакистана и Афганистана.
Первый в результате Манильского пакта безопасности получил гарантии США касательно его безопасности, но через пару лет в 70-х годах потерял Восточную Бенгалию в результате индо-пакистанской войны.
Вступить в войну с Индией тогда США так и не рискнули.
Вообще судьба Манильского пакта включая судьбу проамериканского Южного Вьетнама тогда сильно отрезвила многих региональных игроков.
С тех пор прошло много лет, но в Афганистане произошел еще один эпичный дефолт обязательств по региональной безопасности – на сей раз в результате стремительного вывода американских войск и падения прамериканского режима.
Который, между прочим, получил статус союзника США вне НАТО (интересно, этот статус сейчас аннулирован или до сих пор актуален, но уже при талибах?).
В этом контексте, китайская мягкая сила действует более изобретательно.
Китаю не нужна антропологическая и политическая унифицированность своих сателетов: делайте, что хотите, живите как хотите.
С демократией или автократией, в хиджабах и без оных, с коррупцией или по законам шариата.
Пекин это не волнует.
Главная геополитическая цель Китая – продавайте свои ресурсы за фиатный юань, как продавали за фиатные доллар и евро.
В этой парадигме, Китай становится вторым солнцем мировой экономики, вокруг которого начинает вращаться своя планетная система.
В одном фантастическом фильме показана солнечная система с “двумя солнцами”.
Да и планета Юпитер в нашей системе – по одной из версий “недоразвившаяся” звезда, младший брат Солнца.
Еще несколько лет Китай представлял собой “вещь в себе”, его экономическая гравитация влияла лишь на мировые сырьевые рынки и обьем его экспорта.
Новая фаза началась с формирования Китаем глобального спроса на свои товары.
Настолько большой, чтобы юань пользовался глобальным спросом.
В будущем у Китая возникнет необходимость апсорбировать глобальную ликвидность юаня, иначе ее предьявят как простой условный “казначейский билет”, эмитированный центральным банком.
Подобный риск возник перед США в 70-х годах, когда Никсон принял решение отказаться от золотого стандарта доллара: глобальная долларовая ликвидность превысила тогда золотой запас Америки.
В 80-х годах, уже при Рейгане, началось создание долговой глобальной модели США путем выпуска трежерис (в таких объемах они раньше не размещались).
Главная проблема американского долга заключается в том, что ни в коем случае нельзя допустить предьявления этой ликвидности к платежу в США – в Америке просто нет такой товарной массы.
Иначе инфляция или утрата внутренних активов.
Это почти теория Маркса, изложенная в Капитале: ценность денег как “символ веры”, которая принимается априори (как пространство и время) всеми участниками капиталистического обмена.
Для купирования подобного риска необходимо эмитировать долговые ценные бумаги, которые будут носить характер резервного актива.
В этом контексте, можно сформулировать новый парадокс (анти – Триффина): чем сильнее США будут релоцировать свое производство из других стран и отказываться от импорта, тем слабее будет мировая гегемония доллара.
Классический пример подобной гравитации – Кимерика, синтез Китая и Америки:
США инвестировали в Китай, передавали технологии и открывали там свои производства.