By Belkorpus Полная оккупация Украины, исходя из баланса сил, технически невозможна.
Даже если это чисто гипотетически представить, то Россия получила бы Ольстер времен ИРА, только в сотни раз больше.
В чем тогда заключается цель войны?
Исходя из реальной, а не пропагандистской российской аналитики, цель РФ – через анексию части придти к переориентации целого, изменить геополитическое позиционирование Украины.
Это достигается Москвой с помощью войны на истощение, как метода шокового слома пассионарной части украинского общества, возникшей после 2014 года.
В понимании России – это является приведением к реализму в восприятии реальности в рамках дихотомии: Россия может продолжать войну, Запад не может остановить войну.
Война и поступательная аннексия территорий, в этом контексте, используется РФ как инструмент слома пассионарной части и смены геополитического позиционирования Украины в целом.
Российские политические элиты хотят предьявить своему обществу успех в войне в виде Украины, изменившей свое геополитическое позиционирование.
Именно поэтому, Россия использует войну не для достижения классических целей, а как инструмент геополитической трансформации, то есть как метод видоизменения под свои цели постсоветского геополитического континуума.
Это определяет и характер самой войны.
Еще Лиддел Гарт писал о том, что для достижения успеха в войне нельзя наносить удар по основному направлению, так как противник максимально готов к такому сценарию.
Нельзя входить в позиционные бои.
Нужно расшатывать противника ударами с разных сторон и маневренными атаками.
Россия сейчас, делает все с точностью до наоборот: атаки по укрепленному фронту, ожидаемые направления удара, минимальная маневренность.
Хотя начинала РФ войну практически по Лидделу Гарту: неожиданная атака с севера на Киев, удары с разных направлений, динамичное маневрирование.
Похоже, что не достигнув системного шока в результате блиц-крига, Россия изменила и саму стратегию войны: теперь она рассматривает ее как инструмент длительной трансформации.
При чем, как своей экономики и общества, так и евразийской архитектоники в целом.
Что уже привело к вызреванию концепции Глобального Евразийского острова, и к структурным трансформациям российской экономики, и к общественно-политическим сдвигам в сторону создания в России Империи 2.0.
Так в свое время поступил Франко в ходе войны в Испании. Не сумев быстро захватить Мадрид, он умышленно перешел к формату затяжной войны (от деревни к деревне, от городка к городку) для глубокой трансформации государства и общества в целом, а также для перемалывания нелояльного к его режиму населения.
Отличие заключается в том, что в Испании была гражданская война.
Но весь фокус в том, что и Путин воспринимает нынешнюю войну как “гражданскую”. И, следовательно, как резец по “отсечению лишнего” и внешне-внутренней трансформации.
Именно поэтому, российская армия реализует на первый взгляд крайне невыгодную для нее тактику: фронтальное наступление на хорошо укрепленные позиции и бои в городах.
Условно говоря, выдавливание шаг за шагом вместо охвата и ударов с разных направлений.
В понимании Путина, война не должна завершиться до того момента, когда Украина будет готова к изменению своего геополитического полиционирования.
Исходя из этого мирный план или матрица мира, может состоять в наложении наших принципиальных позиций на то, что Россия не считает принципиальным.
И, наоборот: то, что Россия считает принципиальным накладывается на те позиции, где для нас возможен компромисс.
Чисто гипотетически рассмотрим такой пример.
Возврат территорий (в том числе, сохранение такой возможности в будущем) для нас принципиален.
Вопрос геополитического позиционирования – компромисс.
Для РФ:
Контроль за оккупированными территориямм – компромисс.
Геополитическое позиционирование Украины – жесткая позиция.
Здесь возможен некий общий коридор для переговоров.
А в каком случае переговоры невозможны?
Есть два варианта.