“Водитель-гэбист заорал что-то насчет поломки и ущерба, но Николай был упорен”. Как пробовали вывезт…
Максим Винярский рассазал изданию “Новая Газета. Европа” подробности того, что происходило 11 сентября во время вывоза из Беларуси политзаключенных.
— Когда нас вывезли из Беларуси, — говорит Максим, — на нейтральной полосе конвоиры в масках быстро выпрыгнули из автобуса и исчезли. Автобус поехал в сторону Литвы, двери были закрыты. Николай начал бить по двери автобуса.
Водитель-гэбист заорал что-то насчет поломки и ущерба, но Николай был упорен. Удержать его в автобусе и перевезти на литовскую сторону вряд ли было возможно. И тут подошел Геннадий Федынич, руководивший профсоюзом радиоэлектронной промышленности, и просто повернул аварийную рукоятку над дверью. Сжатый воздух начал выходить, и оставалось только открыть двери простым физическим усилием.
Статкевич открыл дверь, и Максим Винярский вышел из автобуса вслед за ним. Они пошли к белорусской границе. Навстречу им выбежала молодая пограничница с криком «Вам сюда нельзя! Идите в Литву!» Статкевич начал объяснять, что он гражданин Беларуси, и его никто не может не впустить в страну гражданства. Пограничница ответил: «А как вы можете доказать, что вы гражданин Беларуси? У вас нет документов, а без документов вас никто не пустит в Беларусь».
— Потом, — продолжает Максим Винярский, — со стороны Беларуси пришел какой-то мордоворот в штатском. Он велел пограничнице возвращаться на пост, а нас начал убеждать в том, что у нас нет иного выхода, и мы обязаны идти в Литву, поскольку в Беларусь нас всё равно не пустят. А в Литве нас уже ждут, там свобода и друзья. В Беларуси же, если будем упорствовать, ничего хорошего не будет. Статкевич его и слушать не хотел. Мы стояли возле той бетонной дуги, которая попала во все мировые медиа. Николай хотел сесть. Спросил мордатого: «Я могу здесь присесть?» Тот ответил: «Нет, нельзя, это уже белорусская территория». И тогда Николай схватился за сердце и сказал: «Ой, плохо мне, не могу стоять…» И спокойно сел. Тогда мордатый в штатском позвал американца. Со стороны пограничного поста пришел, вероятно, сотрудник посольства — мы о нет знаем только то, что его зовут Кевин. Больше никакой информации о себе он не сообщил. Кевин тоже начал убеждать нас идти в Литву и даже предложил свой мобильный телефон, чтобы мы позвонили родным. Я позвонил маме. Мама сказала, что уже второй год живет в качестве матери двух политзаключенных и что если со мной снова что-то произойдет, она не переживет этого. И у сестры Лены, которая отбывает срок на «домашней химии», могут возникнуть новые проблемы. Я не мог на них наплевать. Я принял решение идти в Литву.