By Belkorpus В историческом плане все затянувшееся правление диктатора распалось на периоды до “мятежа 24” июня и после. Вдребезги разлетелся не только надутый пропагандой путинский имидж и имитация народной поддержки. Явным последствием пригожинского путча стал резкий переход от тиранического евроазиатского правления к кондовой восточной деспотии всероссийского шейха.
Первый за три с половиной года “выход” Путина в массы и “живое” общение со специально отобранными дагестанскими чиновниками подаётся как долгожданная встреча вождя с народом. Делается попытка продемонстрировать наличие сил в разрушенной путчем системе. Для Кремля в этом смысле Северный Кавказ всегда представлял угрозу, ведь местные элиты – первые претенденты на выход из состава федерации. Многолетние игры в поддержку мифического сепаратизма в “ДНР” и “ЛНР” уже привели к донбассизации приграничных областей РФ, охваченных боевыми действиями. Путч Пригожина даёт зелёный свет подлинным внутрироссийским сепаратистам, готовящимся силой отыграть завоевание Кавказа вспять на фоне парализованного центра.
Пока Путин рисует забавные рожицы, процесс дистанцирования неславянских субъектов федерации и их усиленной суверенизации набирает обороты. А Кремль неосознанно подыгрывает им в этом. Эталонной моделью выступает казус Чечни, превращенной в кадыровский эмират. Республика была приватизирована одной единственной семьёй. У местного эмира независимая от центра кадровая политика, автономный силовой аппарат, частная армия национального значения, свой медиа-ресурс.
Кадыров крайне вызывающе повел себя в дни вагнеровского восстания. Он занял позицию находиться над схваткой, долго медлил с высказыванием своей поддержке Путину, его личные войска очень долго и неохотно ехали “освобождать” Ростов. Расчет делался на кровопролитие, благодаря которому кадыровцы планировали расширить свое влияние на Юге России путем формирования вассальных связей других субъектов с Чечней. Возможно призом для Кадырова мог стать и Кремль. Но пригожинский слив “марша справедливости” вынудил резко сменить план, и Кадыров суетливо пробился к Путину ради селфи. Лишним подтверждением экстренности меры является новостная подача встречи: доклад о проблемах социально-экономического развития Чечни явно не то, что заботило полуживого от страха Путина.
Утратив поддержку русского населения России, Кремль оказался в заложниках у эмира Чечни и ему подобных неславянских правителей. Учитывая драматизм ситуации, путинский режим резко мутировал в сторону придания Путину образа фаворита нерусских, мусульманского царя.
Капитулировав в схватке за контроль над славянским миром, путинцы теперь отрабатывают тему: Путин – шейх российской политики. Почитание старости, консерватизм, заскорузлость являются частью менталитета порабощенных Москвой народов Азии, потому подстройка идёт именно под такой мотив.
Отстраняясь от тотально колониального прошлого России, Путин переоделся в ретранслятора воли жертв российского империализма. В данную стратегию входит мобилизация на выборы 2024 года неславянского элемента; массированная паспортизация мигрантов из Центральной Азии для изменения демографического профиля страны; привлечение боевиков из Ирана, Афганистана, Сирии, стран Африки не столько для участия в войне против Украины, сколько для подавления новых бунтов российских граждан.
Путина не заботит углубление раскола в обществе по линии национального вопроса, ведь его цель – полное истребление вражеского европейского начала россиян. Необходимо выстроить “великую китайскую стену” от Запада ради сохранения самобытной российской деспотии. Очевидно, что ментальный бросок в омут Востока породит серию мятежей и гражданских войн, которые видятся неизбежными в рамках разворачивания навязываемого сценария.